Пушкин в Крыму

О возможности такого изначального варианта свидетельствует и письмо Н. М. Карамзина И. И. Дмитриеву от 17 мая 1820 г. В нем есть одна любопытная особенность. Карамзин вмешался в дело Пушкина в самом его начале. А позже он уже, видимо, не интересовался следствием и поэтому изменение в ходе дела ускользнуло от его внимания. Тогда понятно, почему и 17 мая Карамзин продолжал считать, что Пушкин едет в Крым. И даже называл срок поездки: «...Пушкин дал мне слово уняться и благополучно поехал в Крым месяцев на пять». 7 июня он повторяет в новом письме Дмитриеву: «Его простили за эпиграммы и за оду на вольность: дозволили ему ехать в Крым...»Но Пушкина, как мы знаем, все же не совсем простили. Карамзин об этом просто не знал или не интересовался подробностями — в отличие от всеведущего А. И. Тургенева. Возможно, ошибкой Карамзина объясняется и промах жандармского полковника И. П. Бибикова, которому было поручено наблюдать за Пушкиным после возвращения из Михайловского в столицу. В донесении графу Бенкендорфу от 8 марта 1826 г. он обронил странную фразу: «...выиграли что-нибудь от того, что сослали молодого Пушкина в Крым?»

Дело в том, что Карамзин вступался за Пушкина и в 1825 г. От него-то и могло перекочевать в официальную реляцию представление о Крыме как месте ссылки поэта. Разумеется, это только гипотеза, но отвергать ее мы не можем, поскольку информация о предполагавшейся поездке в Крым исходила от людей весьма компетентных и близких Пушкину. Увы, ссылка есть ссылка: поэт ехал по маршруту, который был ему предписан. О том, где бы он хотел побывать, никто у него не спрашивал. И все же для понимания проблемы «Пушкин и Крым» это важно; стремился ли опальный поэт в Тавриду? Мог ли иметь сознательное намерение посетить этот край? Чтобы прийти к какому-то определенному выводу, глянем повнимательнее на тогдашние литературные увлечения Пушкина. Он был сыном своего времени, притом очень чутким сыном. Не зря он сравнивал себя с эхом, которое откликается «на каждый звук». А Крым в 20-е гг. XIX в. по многим причинам вызывал глубокую симпатию и интерес у представителей демократической общественности, с которой прочно был связан Пушкин. Крым изображали краем красоты, «священной древности» — «русской Элладой». Чуть ли не следом за Пушкиным едут сюда литератор Г. Гераков и писатель И. М. Муравьев-Апостол. Да и К. Батюшков, один из самых близких Пушкину поэтов в то время, тоже настроился на поездку в Крым. Об этом есть упоминание в его записных книжках.

Батюшков создал блистательный поэтический образ Тавриды. В его стихах она стала тем местом, где люди, отверженные и гонимые светским обществом, люди, которые не стремятся к служебной карьере и наживе, могут обрести счастье.



Эти строки из элегии «Таврида». Пушкин считал ее одним из самых совершенных творений поэта: «По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небрежности воображения лучшая элегия Батюшкова». Ее влияние на молодого Пушкина несомненно. В начале 20-х годов, пишет один из исследователей, когда Пушкин своим путем пришел к теме Тавриды, она уже вполне определилась и сформировалась как одна из ведущих тем романтического литературного движения. На это еще в 1823 г. указывал Орест Сомов в своей статье «О романтической поэзии» (Спб, 1823), имевшей характер манифеста. Сомов писал, что особенно благодарным предметом для поэтов-романтиков может служить «очаровательная Таврида» с ее «пленительными долинами» отдохновением для взора».



Гостиницы : Дома : Квартиры : Вернуться на Главную : Панорамы Гурзуфа : Фотографии Гурзуфа : Обсудить в форуме : Новости